Кричи.
Что может быть прекраснее тебя? Родственные чувства настолько тонкая грань, что их можно не брать в расчет, стирая из сознания как любую мешающую деталь.
Кричи.
Водопад черных волос и белоснежная ткань простыни, в которую ты кутаешься, щурясь от яркого света – он губителен для полуслепых глаз. Что может быть соблазнительнее? Порочный ангел, чья невинность настолько пошла и развратна, что чистота кажется еще более пронзительной. Падший ангел.
Черная лента закрывает глаза.
Ты был когда-нибудь справедлив? Не думаю. Твои руки обагрены кровью твоей же матери. Ты упивался болью тех, чья кровь текла в твоих жилах. Ты смотрел в потухшие алые глаза тех, кто дал тебе жизнь.
Иллюзия греха.
Тебе казалось, что ты все делаешь правильно, что ты все делаешь сам? На самом деле ты был лишь забавной игрушкой в моих руках, исполняющей только мои приказы.
В твоих глазах столько эмоций. Вихри, искры, завораживающие водопады в сияющем кольце заключенные в грань трех запятых.
Ты будешь кричать?
Едва заметное касание губ к тонкой шее и тут же быстрый, как вспышка импульс боли в его теле, который я чувствую каждой клеткой своей кожи.
Кричи.
Хочешь?
Пальцы сжимаются на тонких запястьях и руки похожие на бледных пауков цепляются за кнопки плаща, стремительно их расстегивая.
- Не надо…
Хочешь?
Он не нужен. Сломанные игрушки не должны храниться в одной коробке с целыми.
Но и со сломанными игрушками перед тем, как их выкинуть, тоже можно поиграть.
Да, Итачи?
Как только мои губы впиваются в твои, ты начинаешь сопротивляться. Ты упираешься руками в мою грудь в бессмысленных попытках отодвинуть и оттолкнуть, но на самом деле делаешь себе только хуже.
Это злит меня.
Кричи.
Пальцы в волосах тянут твою голову, заставляя запрокидывать и открывать беззащитную шею, тут же впиваюсь в нее губами, чувствуя солоноватый прикус крови и твои слабые всхлипы. Тебя, потомка моего клана.
Жертва своих иллюзий.
тяну твою голову вниз, больно сжимая пальцы на затылке, и ты, недаром ты все-таки гений клана Учиха, догадываешься, чего я хочу. Смотрю как тонкие хрупкие пальчики, с темно-фиолетовыми ноготками едва касаясь, раздевают меня, стягивая с моего тела плащ.
Сладкий мальчик.
Кричи.
Зубы впиваются в кожу, и солоноватая кровь наполняет рот, алыми капельками стекая по бледной коже шеи.
Вкус жизни.
Как текила с лимоном и солью.
Твоя дрожь утихает, как только мои прикосновения к твоему телу становятся более настойчивыми. Ткань плаща рвется с тихим треском, и твоя одежда падает на пол.
Боишься.
Усмехаюсь, зная, что у тебя не хватит сил натянуть свою привычную маску безразличия, это маска для других. Но не для меня. Не для того, кто сам привык ходить в маске. Не для того, чья жизнь давно приобрела ту сладкую нотку бессмертия, которая лишает жизнь определенного терпковатого вкуса ожидания, но добавляет еще больше возможностей.
Удар по щеке. Черноволосая головка мотнулась, и губы чуть приоткрылись в жалобном всхлипе.
Слабак.
Швыряю тебя на кровать как ненужную игрушку и вжимаю в покрывало усыпанное алыми кровавыми облаками.
Кровавая заря. Кровь. Краснота твоих глаз.
Бьешься, крича и плача от боли, когда лезвие касается твоей кожи, а на груди алыми каплями расцветает знак клана Учиха.
ты будешь принесен в жертву нашему клану.
не первым и не последним. Следом за теми, чья кровь на твоих руках.
Лезвие плавно взрезает кожу, и я с упоением касаюсь алых капель губами, чувствую соленый вкус жизни.
Кричи.
Едва касания становятся еще более болезненными, ты сжимаешься. Лезвие глубже входит в тело, и я с интересом смотрю на то, как ты пытаешься вернуть на свое лицо маску отсутствия эмоций.
забавно. Я знаю, что у тебя ничего не получится.
Бьющееся в агонии тело так соблазнительно.
Едва касаюсь губами твоих сосков, пачкая их кровью и вызывая у тебя тихий, полный боли и удовольствия выдох.
Лезвие медленно начинает движение глубже, под ребра, заставляя тебя вскрикивать и выгибаться, но уже точно от боли.
Сладкий коктейль. Полет и боль.
Кричишь, как только мои губы впиваются в нежную кожу, оставляя на ней следы цвета переспелой рябины.
Кричи.
Вкус родной крови еще более сладок.
Так сладко, так приятно.
Едва заметная сладость и соль.
Кричи.
Бьешься как мотылек, пойманный в сеть.
Кричи.
Рывком развожу твои ножки, которые ты пытаешься свести, строя из себя сладкую маленькую целочку, которая никогда прежде не спала с мужчиной.
Не думай, что это поможет. Я знаю, что буду у тебя не первым.
Но последним.
Я слышал твои стоны, когда ты спал со своим напарником, я знаю, что он уже касался тебя своими синими лапами.
Снова впиваюсь зубами в тонкую кожу шеи, оставляя два алых полумесяца. Как знак собственности. Как печать.
Кричи.
Грубо вхожу в хрупкое тело, которое тут же изгибается подо мной.
Кричи.
Грубые движения, разрывающие тебя изнутри и твои приглушенные стоны похожие на всхлипывания. Слезы и боль, страх и кровь.
гремучая смесь. Лезвие входит в твое тело сильнее, заставляя метаться и приносить мне еще больше удовольствия.
Кричи.
Через несколько секунд боль сменяется удовольствием, от которого ты тихо стонешь и дрожишь, кусая губки. Алые глаза затуманены и смотрят на меня с немым укором.
Кричи. Ты не заставишь меня почувствовать вину.
Едва наши тела начинает накрывать оргазм, я медленно ввожу лезвие твоей же катаны тебе под ключицу. Туда где гулко бьется сердце. А потом целую в губы, забирая последнее дыхание.
Ухожу с усмешкой, снова одевая на себя маску и зная, что только что я убил одного из последних Учих.