Если бы можно было провести аналогию между временами года и сословиями древней Японии, я бы, наверное, уподобил лето трудолюбивым крестьянам и ремесленникам, осень - печально-романтичному самурайству, зиму оставил бы за алчными торговцами, а разноцветную мягкую весну сравнил с утонченной дворцовой аристократией. Новый год в этой стране, по принятому исстари китайскому лунно-солнечному календарю, приходился на конец февраля - начало марта, время, когда крестьяне готовили поля к посадке риса. Вскоре после этого начинался и красочный период цветения сакуры. Для высших сословий древней и средневековой Японии это - долгожданный период, ибо с приходом весны, словно цветы вишни, вновь расцветали мимолетные любовные интрижки и рождались великолепные стихотворения. Японская поэзия того времени в основном охватывала три темы: любовь, смена времен года и рассуждения о скоротечности бытия.
КОРНИ САКУРЫ

Ямато, как в древности называли Японию, - страна, перенявшая почти все, начиная от архитектурных стилей и заканчивая чиновничьей системой, у своих соседей - великого Китая и Кореи. Даже многие традиции, считающиеся истинно японскими, имеют материковые корни. Японцы стараются ничего не отвергать и обладают удивительным свойством вносить свой неповторимый элемент во все воспринятое со стороны, превращая таким образом чужое в свое, подобно устрице, создающей из простой песчинки бесценную жемчужину.

Все подвергается скрупулезному анализу и переосмыслению. Поразительно, но японцы почти ничего не создали сами! Зато очень многое из того, что они «довели до ума», считается лучшим в мире. И конечно, в такой деликатной сфере, как духовная жизнь, они никак не могли принять ни одну религиозную философию в ее прежнем виде. Буддизм, даосизм и конфуцианство в Японии перестали быть прежними, но, попав на почву местных синтоистских верований, создали уникальный религиозный синтез, существующий больше тысячи лет. Религии настолько срослись, что некоторые граждане вполне официально причисляют себя к последователям сразу двух религий - буддизма и синтоизма. Так или иначе, два главных события в жизни японца проходят под сенью различных религий: свадьба справляется по синтоистскому обряду, похороны - по буддийскому. Ну а что же самая «японская» из весенних традиций - любование цветущей сакурой? Оказывается, корни и этого ритуала уходят в Поднебесную. Там любование цветами строго регламентировано и носит вполне потребительскую функцию: воспринять от цветов жизненную энергию ци. Но поскольку каждый цветок высвобождает ее по-разному, китайцы смотрят на тот или иной цветок в точно определенный астрологами момент, причем определенное количество времени. В Японии любование цветами вишни - ханами - носит, скорее, эстетический характер, хотя и оно не лишено философской подоплеки. В скоротечном цветении сакуры отображается бренность материального мира. Наблюдая за распусканием и опаданием розового цветка, люди размышляют о Вечности. Раньше чувствительные натуры составляли танка, сравнивая весну с жизнью, а цветы сакуры - с самим собой. Навеянные буддийскими представлениями о мимолетности бытия, они точно выражают отношение японца к окружающему миру:

Нет, не стану сажать
подле дома дерево вишни -
ведь с приходом весны
в увяданье цветов, быть может,
всем откроется бренность мира...
(Сосэй)

Однако в древности позволить себе такое приятное времяпрепровождение могли лишь избранные, не занятые никаким каждодневным трудом. Крестьяне же просто не имели возможности выкроить время на сакуру из-за большого объема работы, хотя им и разрешалось насладиться зрелищем, но не раньше, чем закончится посевная. Может быть, по этому поводу в IX веке принц Корэтака Синно сложил такую танка:

Вешней вишни цветы
опадайте - так опадайте!
Тщетно медлить и ждать,
все равно не придут сельчане
любоваться вашей красою...
ПОРА ЦВЕТЕНИЯ

В наше время на ханами выезжают все, но так же, как и столетия назад, только тогда, когда все дела завершены. И так же, как в далекие времена, долгожданная весна для японца скоротечна и ограничена одним лишь периодом цветения сакуры. С началом цветения по телевидению вместе с предсказаниями погоды передают прогнозы, когда распустятся почки деревьев по всем районам Японии. За этот короткий срок японец, как бы занят он ни был, обязательно выкроит время, чтобы выехать на природу для любования цветущими деревьями. Немногие сейчас слагают под падающие лепестки сакуры стихи о бренности жизни, но некоторые фирмы собираются под сенью цветущих деревьев целыми отделами на своеобразный тренинг: на веселом «завтраке на траве» с коллегами и начальством гораздо легче раскрепоститься и высказать свое мнение, если это боялись сделать на работе. Здесь, на природе, пересекаются две сущности японского характера: конфуцианская этическая система строгой субординации уступает место дзэнскому равенству, самосозерцанию и слиянию с окружающим миром. Японец, принимающий дзэн, старается слиться с природой, оставшись при этом самим собой, одновременно быть везде и нигде. Дзэн - это принятие двух крайностей одновременно. Традиционные виды искусств тоже подчинены законам дзэн. Заваривая ли неторопливо чай на церемонии, выстраивая ли цветочную композицию икебана, вырисовывая ли иероглифы черной тушью на почти прозрачной бумаге, человек должен отринуть мысли и не вкладывать личный элемент в действо. Он лишь инструмент, руководимый самой Природой. И если желаемый результат достигнут - это само совершенство по сути и по форме.

…Однажды мастер каллиграфии долго пытался вывести иероглиф, а один из его учеников наблюдал за процессом. И как ни старался мастер, от ученика он слышал лишь одно слово: «Плохо!» Затем строгий наблюдатель ненадолго вышел. Воспользовавшись моментом, мастер в одно мгновение вывел знак, не думая ни о чем. Вошедший ученик только и смог прошептать: «Шедевр...» Как говорят, совершенно написанные иероглифы должны воплощать свое значение, то есть иероглиф «огонь» - воспламенять бумагу, на которой написан. Так и все, что сделано в гармонии со Вселенной, должно пронзать всю суть человека, помогая ему самому достичь этой гармонии. И прийти к дзэнскому просветлению.
ИСТОКИ КУЛЬТУРЫ

А еще весна - пора самых любимых праздников японцев: Праздника девочек, или кукол (Хина-мацури), и Праздника мальчиков (Танго-но сэкку), Дня рождения Будды, или Праздника цветов (Хана-мацури) и Праздника весеннего равноденствия. Существуют также местные храмовые и обрядовые торжества, проводимые только в одном районе или даже в одном-двух храмах.

Праздник - прежде всего уникальная национальная традиция, которую как семейную реликвию бережно хранят и передают следующему поколению, чтобы оно с младых ногтей ощущало причастность к великой культуре своего народа. Но во многом первоначальное ритуальное и сакральное содержание знаменательных дней уже давно исчезло, уступив место яркой форме торжества.

Так, изначально на Празднике девочек, устраиваемом 3-го дня 3-го месяца, куклы служили для ритуала очищения от негативной энергии (болезней и грехов) перед началом полевых работ. Их изготавливали из соломы и материи, а после совершения обряда переноса всего дурного с живого человека на его кукольное воплощение пускали по реке. В селениях, где не было рек, кукол сжигали в костре. В семьях высших сословий - самурайства и аристократии - бытовал обычай играть в куклы, изображавшие мужчину и женщину, который помогал детям вникнуть в сложную систему человеческих отношений. А Праздник мальчиков, Тангоно сэкку, проходящий 5-го числа 5-го месяца, был поначалу культовым обрядом, посвященным молению о будущем урожае, который должен был также принести здоровье и удачу всем членам семьи. Ко времени японского средневековья он трансформировался в чествование мальчиков, не достигших совершеннолетия, то есть 15 лет, и был, скорее, родовым праздником самурайской верхушки, поскольку все атрибуты праздничной церемонии - игрушечные доспехи, оружие, боевые знамена - могли иметь только члены самурайских семей. В этот день отпрыски благородных фамилий принимали ванну с цветами ириса, символизировавшими доблесть, поскольку название цветка - омоним слова «доблесть».

Но смекалистые люди «неблагородного происхождения» нашли способ приобщиться к торжеству и праздновать по-своему, заменив знамена матерчатыми образами смелого долгожителя карпа, вывешенными на высоком шесте. Теперь количество развевающихся на ветру у дома карпов говорит о том, сколько мальчиков живет в семье.
ЗАОДНО С ЦВЕТАМИ

По буддийским представлениям, после смерти человек переродится заново, а в каком теле (растения, животного, человека или бога) - зависит от того, как он прожил свою жизнь. Конечно, взять на себя смелость прервать жизнь раньше времени означает сильно понизить свой статус в грядущей реинкарнации. Но японцы не боятся смерти. Высокий уровень самоубийств в этой стране лишний раз подтверждает это. Уходят из жизни и стар, и млад: одни, чтобы не быть в тягость молодым, другие из-за несогласия со старшими. Влюбленные, не имеющие возможности по каким-то причинам соединиться в браке, сводят счеты с жизнью парами. Не спасают и выставленные предупреждающие щиты с подробным описанием того, что будет происходить с телом самоубийцы, если его долгое время не найдут…

Японцы даже смерть умеют организовать красиво. Да и что может быть красивее ухода из жизни под дождь опадающих цветов сакуры?